Если мы трактуем пропозициональные установки с интенсиональной абстракцией как в § 5.3, то их непрозрачность локализуется в непрозрачности интенсиональной абстракции. Отсюда следует, что соответствующие классы не могут выполнить работу атрибутов как объектов пропозициональных установок; ведь абстракция класса прозрачна. Или, если отталкиваться от примера, пусть x[Fx] будет атрибутом, для которого ложно, что
(1) Том полагает x[Fx] относительно a.
Все же, будучи одаренным некоторым логическим чутьем,
(2) Том полагает x[Fx или x = a] относительно a.
Предположим далее, что, без ведома Тома, Fa. Тогда (Fx) =
(Fx или
x = a); таким образом, требуемая независимость одного от другого
предложений (1) и (2) в случае абстракции класса будет потеряна.
Слабость условия тождества класса — вот что дисквалифицирует классы в качестве объектов пропозициональных установок: чтобы два открытых предложения определяли один и тот же класс, они всего лишь должны совпадать по объему, т.е. выполняться одними и теми же значениями переменной. На этом же основании следует опасаться дисквалификации даже интенсиональных объектов в качестве объектов пропозициональных установок при определенных созерцаемых условиях тождества таких объектов; ср. возражение (1) из § 6.3. В любом случае мы видели серьезные причины не приветствовать интенсиональные объекты. Следующая идея, предлагающая себя, — говорить как об объектах пропозициональных установок о предметах, чьи условия тождества еще строже, чем этого требуют пропозициональные установки.
Такой путь нарушает порядок только некоторых весьма специальных предложений. Примеры: «Пол и Элмер согласны по поводу только трех вещей», «Пол полагает только одну вещь, которую не полагает Элмер»; результатом избытка строгости условий тождества мог бы быть восходящий пересмотр чисел три и один в этих примерах, вплоть до бесконечности. Но данные примеры кажутся странными, чтобы с них начинать. Они в действительности указывают на то, как неуверенно мы чувствуем себя в отношении достаточных условий тождества объектов пропозициональных установок.
Кроме этих тривиальных примеров требует еще рассмотрения непрямое заключение в кавычки; это — одна из идиом пропозициональной установки, которая могла бы показаться уязвимой для избыточно строгих условий тождества. Так, вообразим на месте «p» и «q», далее, два вечных предложения, более или менее интуитивно эквивалентных, и предположим, что первое произнесено w в момент времени t. Можно поддаться искушению считать, что условие тождества настолько строгое, что если провести различие между объектами предложений «w говорит в момент времени t, что p» и «w говорит в момент времени t, что q», то это сделает последнее предложение ложным. Искушение состоит в том, чтобы так думать о непрямом заключении в кавычки, а не о полагании, поскольку w может полагать все виды различных предметов в момент t, но произнести может в один момент только одно предложение. Тем не менее это неправильное рассуждение. Произнося свое одно предложение, w может считаться «говорящим» (в смысле непрямого заключения в кавычки) столько много разных «вещей» (в смысле объектов пропозициональной установки непрямого заключения в кавычки), сколько нам хочется. Строгие условия тождества совместимы с любым количеством свободы непрямого заключения в кавычки; они ограничивают нас лишь в самых незначительных отношениях, отмеченных в предыдущем параграфе.
Если так обстоят дела, то мы могли бы попытаться повторить для пропозициональных установок то, что уже утверждалось в § 6.4 для носителей истинности: мы могли бы попытаться использовать с этой целью вместо интенсиональных объектов сами предложения22. Условие тождества здесь предельное: тождество символов. В приблизительном виде идея заключалась бы в перефразировании предложений (7) — (9) из § 5.3 следующим образом:
(3) Том полагает истинным (believes-true) «Цицерон обличил Катилину».
(4) Том полагает истинным «y обличил Катилину» относительно Цицерона.
(5) Том полагает истинным «y обличил z» относительно Цицерона и Катилины.
Я модифицирую «полагает» как «полагает истинным», чтобы смягчить ощущение странности.
Этот план имеет свои достоинства. Кавычки не подведут нас так, как подвела абстракция класса. Более того, будучи явно непрозрачными, кавычки представляют собой живую форму, к которой можно сводить другие непрозрачные конструкции. И мы даже можем, когда захотим, совсем растворить ее в произнесении или написании по буквам (§ 4.5).
Интенсиональная абстракция занимает совсем другое положение по сравнению с абстракцией класса. Мы вряд ли смогли бы переключиться с абстракции класса на кавычки и таким образом расстаться с классами. Разница состоит в нашей свободе квантифицировать абстракцию класса (ср. § 6.4). Отбросить теорию классов в пользу неквантифицируемых кавычек означало бы расстаться с большей частью того, что позволяет делать теория классов (подробнее об этом в § 7.8). Интенсиональная абстракция, с другой стороны, была призвана к исполнению своих обязанностей в § 5.3 с полным принятием ее непрозрачности; таким образом, ее поглощение кавычками не означает подобной потери.
Предложение вариантов (3) — (5) применимо равным образом к другим пропозициональным установкам. «Том говорит, что Цицерон обличил Катилину» или «Том говорит [Цицерон обличил Катилину]» превратились бы тогда в:
(6) Том истинно говорит (says-true) «Цицерон обличил Катилину».
Этот новый глагол не следует путать с глаголом «говорит» прямого заключения в кавычки; предложение (6) нацелено на сохранение свободы непрямого заключения в кавычки.
Вообще объекты пропозициональных установок, таким образом, рассматривались бы просто как вечные предложения, открытые и закрытые. Ограничивая их вечными предложениями, мы не накладываем запрет на появление других предложений в контекстах пропозициональной установки; просто не они сами, а их парафразы в вечные предложения считаются в таком случае объектами установок. В этом отношении ситуация остается в чем-то такой же, какой она была, когда мы все еще использовали интенсиональную абстракцию; ср. § 6.1. Часть того, что приводит в смятение при анализе пропозициональных установок, проясняется, если помнить, что только переход к вечным предложениям делает явными объекты установок, в случае пропозициональной абстракции так же, как в случае кавычек.
Если брать в качестве объектов пропозициональных установок предложения, то это не требует от субъекта, чтобы он говорил на языке предложения-объекта или вообще на каком-нибудь языке. Страх мыши перед кошкой считается ее истинной боязнью (fearing true) определенного английского предложения. Все же при этом остается, как заметил Черч23, определенная зависимость от языка, которую все еще нужно прояснить. Кавычки являются именами только форм, которые в них стоят, независимо от того, к каким языкам эти формы принадлежат. Но что, если в таком случае в результате совпадения те же самые формы, закавыченные в предложениях (3) — (6), имеют смысл в другом языке, и не тот смысл, который мы предполагаем? Такое совпадение не исключено; а с точки зрения Черча, оно даже неизбежно, поскольку он считает языками все возможные языки, а не только те, которые в действительности имеют употребление. Очевидно, тогда мы должны были бы изменить (3) так, чтобы оно читалось как:
(7) Том полагает истинным в английском ‘Cicero denounced Catiline’;
и соответствующие изменения предполагаются для предложений (4) — (6) и других случаев.
Но, согласно Черчу24, при этом такое толкование объектов пропозициональных установок как языковых форм все равно сталкивается с фундаментальной трудностью. Немецкий перевод предложения (7) мог бы выглядеть так (еще увеличивая неэлегантность конструкции):
(8) Tom glaubt wahr auf Englisch ‘Cicero denounced Catiline’.
Тем не менее немец, не знающий английского языка, не получит из предложения (8) той информации о Томе, которую он получил бы из полного немецкого перевода предложения:
(9) Tom beliefs that Cicero denounced Catiline.
Поскольку (8) воспроизводит значение предложения (7), последнее не должно воспроизводить значение (9).
Я нахожу этот аргумент незавершенным, так как он основывается на понятии подобия значения. В конечном счете, именно ошибки в отношении этого понятия в первую очередь заставили нас отказаться от пропозиций25. Правда, я не могу отрицать приведенный аргумент по этой причине, чтобы затем настаивать на подобии значений предложений (7) и (9). Но подобие значений не является моей задачей (ср. § 5.1). Можно продолжать придерживаться мнения, что (7) достаточно хорошо выполняет любые кажущиеся достойными выполнения задачи, стоящие перед предложением (9).
Но я нахожу предложение (7) и то, что за ним следует, неудовлетворительным по другой причине: эта причина — зависимость от понятия a языка. Базисная форма предложения (7) — «w полагает истинным s в l» — соотносит индивида, языковую форму и язык. Что представляют собой языки и когда считать их тождественными, а когда — различными? Ясно, что такие вопросы должны быть не связаны с пропозициональными установками. Было бы лучше ссылаться здесь не на язык l, а на говорящего z, так: «w полагает истинным s в понимании z (in z’s sense)». В таком случае мы получаем нередуцируемо триадичный относительный термин «. . . полагает истинным. . . в понимании. . . », соотносящий индивида, языковую форму и индивида. Соответствующие исправления применимы к более сложным случаям предложений (4) и (5) и к другим пропозициональным установкам, включая непрямые кавычки. Конечно, на практике подходящим заместителем для «z» регулярно будет оказываться указательное слово «я», поскольку простые предложения после «что» всегда формулируются на нашем родном языке.
Шеффлер предлагает альтернативу26. Рассмотрим все те события произнесения (или записи) во всех языках, которые могут справедливо считаться случаями утверждения, что Цицерон обличил Катилину. Назовем каждое такое событие произнесением, что Цицерон обличил Катилину. В результате план Шеффлера состоит в том, чтобы принять как базисный этот оператор «произнесение, что», применяемый к предложениям для образования сложного общего термина, истинного относительно событий произнесения. Тогда он объясняет «w говорит, что p» как «w делает произнесение, что p». Шеффлеру по этой причине не требуется никакая вспомогательная конкретизация, так как действительное событие произнесения обычно принадлежит одному-единственному языку, даже тогда, когда произнесенная форма не принадлежит одному-единственному языку.
Не стоит прямо здесь возражать, что нет явного способа сказать, насколько сильно можно позволить произнесению отличаться от предложения, стоящего в позиции «p», и продолжать считаться произнесением, что p. Это — правильное возражение, дважды правильное, если мы подумаем о том, что участвует в переводе с иностранных языков (гл. 2); и Шеффлер понимает это. Но здесь это возражение неуместно, так как оно касается непрямых кавычек, как бы они ни анализировались, и не имеет специального отношения к предложению Шеффлера.
Тем не менее, когда Шеффлер распространяет свой метод на идиомы пропозициональной установки, не являющиеся непрямыми кавычками27, возникает характерная трудность: как нам сказать, например, что Пол любит что-то, что не любит Элмер? Ничего не получится, если сказать, что Пол полагает истинным некое произнесение, которое Элмер не полагает истинным, поскольку может так случиться, что ни одного такого произнесения не существует или никогда не будет существовать; полагание, в отличие от утверждения, не производит произнесения. Этот дефект можно засчитать в пользу предпочтения предложений событиям произнесения в качестве объектов пропозициональных установок; ведь при толковании, данном в конце § 6.1, неудача произнесения не влияет на предложения.
Этот дефект все же ограничен квантификацией. Он не затрагивает саму идиому «w полагает, что p», истолкованную как «w полагает истинным произнесение, что p»; ведь если «w полагает, что p» само произнесено, то создан образец произнесения, что p28. Возможно, пострадавшим квантификациями — «Пол полагает нечто, что Элмер не полагает», «Эйзенхауэр и Стивенсон согласны по поводу чего-либо» и тому подобные — можно в конечном счете пожертвовать; ведь такие квантификации так или иначе стремятся к тому, чтобы быть вполне тривиальными в том, что они утверждают, и полезными только предвещанием более осязаемой информации. Раньше мы уже приготовились не беспокоиться о том, какими могут быть истинностные значения таких предложений, как «Пол и Элмер согласны по поводу лишь трех вещей»; возможно, теперь мы готовы быть безразличными в отношении этих двух предложений также.
Но если так, то вообще нет нужды понимать «полагает» и подобные глаголы как относительные термины; нет нужды поощрять их предикативное употребление, как в случае «w полагает x» (в противоположность «w полагает, что p»); нет, следовательно, нужды видеть в «что p» термин. Таким образом, окончательная альтернатива, которую я нахожу столь же привлекательной, как любую другую, состоит в том, чтобы просто отказаться от объектов пропозициональных установок. Мы можем продолжать формулировать пропозициональные установки с помощью символики интенсиональной абстракции, как в § 5.3, но при этом просто перестать рассматривать эти символы как единичные термины, указывающие на объекты. Это значит считать, что «Том полагает [Цицерон обличил Катилину]» имеет форму не «Fab», где a = Том, a b = [Цицерон обличил Катилину], а скорее «Fa», где a = Том, а весь остальной комплекс — «F». Здесь глагол «полагает» уже не является термином, а становится частью оператора «полагает, что» или «полагает []», который, будучи применен к предложению, дает составной абсолютный общий термин, непосредственной конституэнтой которого считается предложение. Подобным образом «полагает» в предложении «Том полагает y[y обличил Катилину] относительно Цицерона» становится частью связывающего переменную оператора, который, будучи применен непосредственно к открытому предложению «y обличил Катилину» и к переменной «y», дает относительный общий термин «полагает y[y обличил Катилину] относительно». Соответственно — для двух и более переменных; и соответственно — для других глаголов пропозициональной установки. Одним словом, мы рассматриваем символику § 5.3 скорее просто как стилизацию вербального толкования § 4.6, нежели как углубленный его анализ, устанавливающий референции к интенсиональным объектам.
Этот метод заменяет собой «O», «Ox» и т.д. § 5.6. Это была программа устранения единичных терминов в применении к интенсиональным абстрактным объектам, где последние были единичными терминами. Интенсиональные абстрактные объекты в своем новом статусе не терминов (non-terms) сохраняются нередуцируемыми в качестве частей составных общих терминов. Общие термины, со своей стороны, больше не считаются всегда простыми с точки зрения канонической символики и могут теперь включать в себя такие конституэнты, как закрытые или открытые предложения и переменные.
22 Так поступает Карнап: Logical Syntax, p. 248.
23 “On Carnap’s analysis of statements of assertion and belief”.
24 Op. cit. Он приписывает авторство этой идеи Лэнгфорду.
25 Это отметил Пап в работе “Belief, synonymity and analysis”.
26 “An inscriptional approach to indirect quotation”.
27 Он поступает так в работе “Thoughts on teleology”, pp. 280 f.
28 Шеффлер обращает на это внимание, р. 280 n.